Я пошел учить иврит в 1971 году, а уже через полгода мои учителя сказали, что я могу преподавать.

Кто-то учил иврит, кто-то тюрский, кто-то свейский, кто-то угорский, кто-то арабский и так далее.

Зато пытался говорить по-русски: "Я читал Льва Толстого на русском, а сам Толстой учил иврит и читал на нем Тору".

Мы были воспитаны совсем в другой культуре, но все равно уже пробивались где-то зернышки: люди учили иврит, хотя это не приветствовалось, мягко говоря, читали книги.